(Газетная версия главы «Великий учитель» Саввы Мамонтова из книги В. Серова «Неизвестный Мамонтов»)

 

Имя Чижова в Сергиевом Посаде известно многим, но, как правило, только как название «скоростного пригородного поезда». И многие же полагают, что «это, наверное, какой-то железнодорожник…».

Верно, Федор Васильевич Чижов (1811-1877) — «железнодорожник».

Но не только, не столько и уж точно не «какой-нибудь», а «тот самый».

Это тот самый «железнодорожник», вместе с которым Иван Мамонтов (отец Саввы Мамонтова) построил дорогу до Ярославля и, тем самым, до Сергиева Посада (Чижов был председателем Правления общества Московско-Ярославской железной дороги).

И более того: именно благодаря Чижову,  эта дорога стала первой в России железной дорогой,  построенной на средства только русского национального капитала (до этого такие дороги в России строили только иностранцы). И эта «русификация» таких стратегических объектов, какими являются железные дороги, была давней и заветной мечтой Чижова, которая в данном случае его же стараниями и была реализована.

Далее.

Когда 28-летний Савва Мамонтов встает во главе отцовского предприятия, ему на помощь опять же приходит Чижов — он учит его всем премудростям железнодорожного дела в России и строит вместе с ним дорогу от Ярославля до Архангельска.

И более того: самой идеей продолжения этой отцовской дороги Мамонтов во многом обязан именно Чижову, который задолго до этого стал осваивать русские «северные территории». Он учредил Архангельско-Мурманское пароходство и наладил грузо-пассажирские перевозки по Белому морю и Северному Ледовитому океану, видя в этом, как он писал своему другу (известному славянофилу) Ивану Аксакову, «только часть обширного плана завоевания нашего севера».

Опять же, более того: содействие Чижова молодому Мамонтову – для первого только частный эпизод в его постоянных трудах по развитию русской национальной промышленности и предпринимательства в целом (недаром же Чижов в своем дневника однажды записал такую, важную для себя мысль: «Купцы — первая основа нашей жизни»).

Будучи сам высокообразованным человеком (он окончил физмат Петербургского университета, был ученым-математиком), Чижов много хлопочет об экономическом просвещении нашего «третьего сословия». Он учредил и стал издавать журнал «Вестник промышленности» и газетное приложение к нему  под названием «Акционер».  Он же, Чижов, создает важнейшие для своего времени национальные финансовые  институты — Купеческое общество взаимного кредита и Московский купеческий банк, который он сам же и возглавляет. Идея этих институтов проста – обезопасить русских промышленников-производителей от финансового капитала – как иностранного, так и местного, доморощенного. (Как видим по последним событиям, эта идея остается актуальной).

Он же, Чижов думал о главном – о кадрах, которые, как известно, «решают всё».  Весь свой капитал, нажитый за жизнь (6 миллионов рублей) Федор Чижов завещал использовать на устройство пяти профессионально-технических учебных заведений в своей родной Костромской губернии. На эти деньги там было открыто сельскохозяйственное училище в Кологриве, ремесленное Училище в Макарьеве, механико-техническое училище в Чухломе, родовспомогательное и химико-технологическое училища в самой Костроме. И все эти учебные центры носили имя основателя— Федора Чижова, а в народе звались просто – «чижовскими».

На фото (1910 год) внизу — Костромское среднее механико-техническое училище имени Ф.В.Чижова.

Отступление. Кстати, из стен этих училищ вышло немало достойных людей, среди которых, например, химик Григорий Семенович Петров, с чьими изобретениями в России знакомы практически все, хотя имя их автора почти никто не знает. Именно Петров в 1913 году получил первую отечественную пластмассу— карболит, он же разработал целую гамму универсальных клеев, ныне известных под маркой «клей БФ». А ведь в жизни Петрова не было ни университетов, ни институтов — его образование ограничилось учебой в Костромском химико-технологическом училище Ф. В. Чижова.

Он же, Чижов – единственный человек, кого «Савва Великолепный» позже будет называть не иначе, как своим «великим учителем». И дело тут не только в том, что «железнодорожном образовании». Чижов научил Савву и многим иным вещам, и не нотациями, а тем, что он просто был, и таким, каким он был.

Так, Чижов был деятельным патриотом, по своему почину и на свои деньги обустраивавшим Россию.

И Мамонтов старался быть «не хуже».  Как вспоминал о своем отце сын Мамонтова, Всеволод Савич, «под влиянием этого высокоавторитетного для него человека окрепла прошедшая яркой нитью через всю жизнь твердая вера во все русское и горячая любовь к этому русскому».

Так, Чижов живо увлекался самыми насущными вопросами своего времени (от поддержки славян в их борьбе против турецкого ига до искусствоведения) и был, соответственно, дружен с лучшими людьми России. А среди них были и писатель Гоголь, и поэты Жуковский и Языков, и публицисты-славянофилы Краевский, Самарин и Иван Аксаков, и архитектор Тон, и художники Айвазовским, Бруни, Ивановым и Репиным (именно по совету Чижова последний напишет свою картину «Садко в подземном царстве»).

И Мамонтов также поставит себе целью жить в постоянном общении с «хорошими людьми», что для него станет главном условием «истинно счастливой жизни».

Так, Чижов не просто дружил с творческими людьми, но и, как мог, помогал им – как он помог, например, художнику Иванову, когда тот оказался совсем без средств и не смог работать над своей картиной «Явление Христа народу». Чижов немедленно объявил сбор средств в пользу художника и тот смог завершить труд всей своей жизни.  Недаром, публикуя в «Русском архиве» письма Чижова к Иванову, историк П. И. Бартенев подчеркнет в предисловии к ним: «Благодаря его настоятельной заботливости Иванов получил возможность исключительно заняться своим бессмертным трудом. Вот заслуга Федора Васильевича перед Отечеством».

Соответственно, и Мамонтов помогает, чем может, своим друзьям-художникам, чем он, собственно, более всего и известен.

Так, Чижов не только и не столько «меценат», но и идеолог искусства.  Ему он посвящает немало статей, где неизменно проводит другую важную для себя мысль (помимо идеи о национально русском капитале):  русское искусство должно перейти от ученичества у западных мастеров к самостоятельному творчеству, потому что, как писал Чижов, «наша народность имеет собственное содержание», а «подражание было только первым шагом ее на пути к развитию».

И как тут не вспомнить Мамонтова и его «художественный кружок», в котором этот поиск национального своеобразия нашел своё самое яркое воплощение? Тут сами собою приходят на ум и картины Васнецова, и «русский модерн», который родился в Абрамцеве, и (чего далеко ходить?) те же изделия абрамцевской столярной мастерской (а потом и других русских кустарей), которые всемирно прославились (вспомним «матрешку») именно потому, что они делались именно как «вещи русского стиля».

Но вещи – вещами, а главный урок Чижова, который усвоил Савва Мамонтов, — это, конечно, бережное отношение к творческим людям России. Так, художник Константин Коровин в своих воспоминаниях приводит такой отзыв Мамонтова о Федоре Чижове:  «Он был замечательный человек. Знаете, что он сказал мне, — я был такой же мальчик, как вы: «Артисты, художники, поэты есть достояние народа, и страна будет сильна, если и народ будет проникнут пониманием их».

И далее Коровин пишет: «»Особенный человек Савва Иванович», — подумал я».

Да, конечно, «особенный». Но таковым его сделало общение с другими «особенными» людьми России, одним из которых и был «тот самый» Федор Чижов – выдающийся русский промышленник, макроэкономист, финансист, издатель, публицист и общественный деятель.