Художественный образ, являясь отражением жизни в сознании людей, обладает свойством обобщать явления действительности. 1930-е годы были ознаменованы как развитием идеологической парадигмы Советского Союза, так и сменой этических и эстетических ориентиров. Ничего удивительного, что за этим последовали и изменения в сфере авторской игрушки как отражении «мира взрослых». Эти изменения во многом определили всю дальнейшую историческую перспективу этого вида художественного творчества и повлияли на его развитие в стране.
Первым событием на этом пути стало создание в 1930 г. Междуведомственного научно-художественного совета по игрушке и игровым материалам при Высшем совете народного хозяйства. Совет был организован с целью выработки нового художественного языка игрушек как пропаганды их нового образа, так и оценки их педагогического значения. Так Совет планировал выпуск сборников «Советская игрушка», которые должны были объединить работников производства, педагогов и родителей вокруг важной проблемы создания «здоровой, идеологически выдержанной советской игрушки». В этих сборниках должны были быть представлены как исчерпывающий обзор игр и игрушек, производившихся в мире, так и библиография по истории игрушки; вестись дискуссии по основным вопросам советской игрушки: пропаганда игрушки как «орудия коммунистического воспитания, как мощного средства воспитания будущих строителей и борцов за коммунизм».
Возможно, именно тогда в правительственных кругах вызрел план создания в подмосковном Загорске некой «столицы русской игрушки». Начало его реализации положил перевод в 1931 году из Москвы в Загорск музея игрушки. В 1932 году там же был создан Всесоюзного научно-экспериментальный институт игрушки, художники и технологи которого затем разработали и внедрили на производство огромное количество образцов. Идея Института была весьма смелой и прогрессивной – сконцентрировать в одном центре все разработки и идеи в области политически важной задачи, задачи стратегической – воспитания подрастающего поколения. Идеологическую основу строительства коммунизма предстояло переложить на новый, игрушечный, лад.
Первоначально он назывался Научно-экспериментальный институт игрушки. В период с 1932 по 1941 год в Музей игрушки поступило около 3000 экспонатов, выполненных в недрах НЭИИ – работа шла полным ходом, над новой советской игрушкой трудились не покладая рук. Институт занимался разнообразным спектром задач: от разработки технологических процессов изготовления игрушек, расширения ассортимента и улучшения качества игрушек и применяемых материалов, до стандартизации игрушек, механизации и автоматизации производства. Параллельно шла работа по установлению связей с артелями, чтобы все участники процесса работали единым фронтом. Новые тематические игрушки проходили апробацию в детских учреждениях, пионердомах, технических станциях и т.д.
За небольшое время размах в этой области производства стал истинно стахановским. В 1938 г. в НЭИИ было 84 сотрудника и десять лабораторий, два научных (экономический и педагогический) кабинета, конструкторское бюро и Музей. В эти годы Институт располагал большими денежными средствами, позволявшими привлекать к работе по проектированию игрушек профессиональных художников. Над созданием образа кукол здесь работали замечательные игрушечники – Павел Стулёв, Елена Борисова, Ольга Лобановская, Ирина Манухина, Маргарита Вильям, Мария Киселёва. И это далеко не полный список уникальных авторов того времени. Их произведения до сих пор не потеряли своей эстетической и художественной ценности, хотя и проигрывают современным куклам в технологических аспектах и временной актуальности.
В 1932 году в Москве была проведена первая Всесоюзная выставка игрушек. Выставка открылась 18 марта в помещении клуба «Красный текстильщик» на Якиманской набережной и завершила свою работу в июне того же года. Выставка была организована для решения целого ряда идеологических проблем, накопившихся к этому времени в игрушечном производстве. Куклы нового времени должны были соответствовать этому времени, его целям, идеалам и ценностям. Коммунизм необходимо было строить уже с пеленок, и в задачи художников и технологов входила необходимость, с одной стороны, создать игрушки, отвечающие запросам «взрослой» идеологии, а с другой – оставить в игрушках ту невыразимую радость игры, которая бы по-прежнему привлекала детей.
Во-первых, над авторами все еще тяготел груз прежней эстетики кукол, которые хотя и активно вывозились за границу, но на внутреннем рынке уже были объявлены безыдейными и не соответствующими требованиям нового порядка. Во-вторых, необходимо было в противовес иностранным образцам игрушки, «милитаристической» и чуждой советскому ребенку, представить произведения, утверждающие новый общественный идеал человека Страны Советов, что особенно проявилось в конструировании кукол. Новым в области игрушечного производства стало активное внедрение больших игровых наборов для коллективных игр, которые должны были способствовать не только насаждению духа коллективизма в детских учреждениях, но и формированию у детей навыков профориентации. Судя по сохранившимся источникам, в экспозицию выставки вошли куклы-красноармейцы, комсомольцы, пионеры разных национальностей. Отныне «мир взрослых» должен был выглядеть так – а крестьяне, куклы-дочки и куклы-матери, буржуазные фарфоровые сервизы и вырожденческие кукольные домики (напоминающие усадебные дома) должны были отправиться на свалку истории.
Тема пионерии получила особенно яркое отражение в авторской игрушке. В фондах Музея игрушки сохранились яркие и характерные для своего времени тряпичные куклы с пионерскими галстуками на груди, деревянные игрушки, вроде кукольной композиции «Пионерский отряд», передающей дух времени и позволяющей нам прикоснуться к такой тонкой и сложной теме, как воспитание нового советского человека средствами искусства.
Так насаждалась в детской среде идеология, а главным «детским» идеологом советской страны была Н.К. Крупская. «Идеология, внедренная в массы малолетних советских граждан, явилась тем фундаментом, на котором устойчиво стояла коммунистическая элита огромной порабощённой страны». Так создавалась «система коммунистического воспитания советского человека». Сложным было в Советском Союзе и отношение к народному творчеству, к литературному фольклору. Сказки, легенды, частушки и колыбельные, традиции простонародных праздников – все это отныне признавалось ненужным и даже вредным.
Ещё в 1924 году на III Всероссийском съезде по дошкольному воспитанию была принята резолюция, «решительно изгонявшая сказку из круга детского чтения, считая ее «тормозом в развитии материалистического мышления». Конечно, это нанесло огромный урон тематике игрушек – ведь фольклорные традиции были одним из главных источников вдохновения. Сейчас сложно, практически невозможно представить детство русского ребенка без бабы Яги, Лешего и Снегурочки. Видимо, это было очевидно и для партийных деятелей, поэтому в 1930-х годах при формировании новой «детской политики» сказку в советское детство вернули, но слегка изменив и русские народные сказки, и написав свои, советские.
В 1935 году была, наконец, «реабилитирована» и ёлка. Это был прекрасный новогодний подарок детям. Ёлка явилась внезапно. Её никто не ждал, не готовился к ней. В магазинах не было ни елочных украшений, ни ёлочных игрушек – их не производили. Возвращение ёлки благотворно повлияло на восстановление авторской и промышленной ёлочной игрушки, дало работу художникам и восстановило их интерес к этому направлению игрушечной специализации. Невозможно переоценить значение главного семейного праздника для детей и их родителей, жизнь которых в советское время и так была далека от сказки, особенно в свете грядущих печальных событий Второй мировой войны. Понемногу чудеса возвращались к детству.
Крайне важной идеологически и политически для страны Советов представлялась легендарная Международная парижская выставка 1937 года. В Научном архиве Музея игрушки сохранился «Предварительный план экспозиции народных игрушек СССР» для этой выставки. В документе упомянуты куклы Марии Киселёвой (артель «Сатурн»), кукла «Димочка» Павла Стулева (артель «Сатурн»), говорящая кукла артели «Экспорт-игрушка», артели им. РККА, артели «Всё для ребенка», театральные кинематографические куклы И.С. и Н.Я. Ефимовых. На выставке были экспонированы куклы «Ребёнок» и «Военный», «Кошечка» и би-ба-бо «Три поросёнка» фабрики «Художественная игрушка» и «Экспортигрушки», о которых в аннотации было заявлено, что это «вполне оригинальные образцы данных производств и не носят на себе влияния изделий фабрики М. Штайф».
Фабрика Штайф была знаменита своими мишками Тедди, которых изобрела в далеком 1902 году Маргарет Штайф. Ее игрушки снискали любовь по всему миру, их обожали все, от Теодора Рузвельта до членов Императорского Дома Романовых. В 1908 году Великий князь Георгий Михайлович Романов во время своего визита в Германию специально посетил фабрику Штайф, он заказал медвежонка для своей дочери принцессы Ксении Георгиевны.
В 1930-х годах игрушки должны были отвечать запросам молодого советского государства – воспитывать у детей любовь к своей стране, чувство коллективизма, вырабатывать инициативу и самостоятельность, знакомить с жизнью и бытом различных народов. Поэтому авторская кукла оказалась в центре споров. Это произошло по нескольким причинам: по мнению педагогов, она способствовала индивидуальной игре, а при всеобщей установке на коллективное воспитание являлась одной из главных помех в этом начинании; в «буржуазной» традиции кукла была привилегией девочек, их основной игрушкой – это также способствовало разделению детского коллектива.
Считалось также, что играя в куклы, ребенок часто проигрывал ситуации, которые видел в жизни, а поскольку «дети нередко копировали оставшиеся еще в семейном быту некультурные пережитки старого наследства, как то: пьянки, битье детей, брань, сплетни», то куклу сочли виноватой в подобных играх, и ее репутация «вредной игрушки» закрепилась. Наконец, педология, чрезвычайно популярная в то время, также утверждала вредность и ненужность куклы. Куклы должны были стать макетами, манекенами, называться «фигуры людей» и помогать ребенку ориентироваться в мире труда и коллективного построения коммунизма. Игра отныне именовалась «ориентировочно-приспособительным процессом». К тому же педологи считали, что основной деятельностью ребенка должен был быть труд, а игра — второстепенное или вовсе не нужное занятие. Место игрушек должны были занять развивающие игры, а место кукол – конструкторы…
Осуждались выводы буржуазных педагогов и психологов о том, что игра в куклы есть проявление врожденного материнского инстинкта у девочек. Это обусловлено – утверждали авторы – самим буржуазным обществом, в котором женщина ограничена хозяйством и нарядами, раздельным воспитанием мальчиков и девочек, что яростно отрицалось советской властью, равно как и большинство гендерных различий. Тем не менее, в советском обществе роль куклы была совсем иной: «у нас женщина не замкнута узким кольцом семейного очага», а детский сад призван воспитывать «нового человека, творца, обладающего всеми качествами, необходимыми будущему строителю коммунистического общества». Поэтому-то и кукла должна быть совсем другой.
Именно эта тематика и разрабатывается в последующие годы – какой должна быть советская кукла. Н.К. Крупская в известной статье 1937 года «Об игрушках для дошколят» высказала мысль о том, что «важно, чтобы ребёнок имел простую, небьющуюся, неуродливую куклу, которую он бы мог купать, умывать, одевать и раздевать, в процессе этом учась завязывать тесёмки, застёгивать пуговицы. Кукла должна быть самая простая, дешёвая, но красивая, такая, которую трудно испортить, изуродовать». Как видно из этой короткой цитаты, советская кукла – это инструмент, а не радость, ее главное свойство — функциональность, а не красота и развитие воображения.
Обобщая, можно сказать, что кукла должна была стать прочной, доступной по цене, массовой и, одновременно, качественной. Вместе с тем, необходимой представлялась борьба за художественную изобразительность в кукле, чтобы делать её больше похожей на обычного советского ребенка (если это была кукла-ребенок), если же это были взрослые типажи, на них должны были быть несъемные костюмы, глаза не должны были закрываться и выпускаться они должны были в наборах для коллективных игр.
В Музее игрушки хранится немало образцов кукол артели «Всё для ребёнка», созданных в 1930-х годах и поступивших со Всесоюзной выставки игрушки. Этот круг трикотажных кукол отличается следованием этнографическим особенностям того или иного народа, большим вниманием к изображению одежд и деталей костюмов. Штампованные трикотажные головки кукол довольно однообразны, парики из тёмной или коричневой вискозы или светлого льна немного искусственны, куклы в целом ещё весьма примитивны. Все эти образные куклы размерами не больше 40 см являют собой уникальную коллекцию произведений оригинального игрушечного жанра и отражают состояние кукольной индустрии своего времени.
Интересно отметить и факт тиражирования этой артелью в 1930-е годы фигурки эскимоса А.Н. Изергиной из её серии «Куклы в национальных костюмах», за которую она и была удостоена медали на Парижской выставке 1925 года. Характерно, что судьба эталона сложилась более-менее счастливо: он не был кардинально изменен или переработан, лишь увеличил свои размеры с 20,5 до 37 см.
В эти же годы возникает массовое производство игровых кукол в московской артели «Художественная игрушка». Трикотажные со штампованными головками и нарисованными лицами, в париках из вискозы и с пищиками внутри, эти игрушки производились в 1936-1937 годах и были по своему стилю неким напоминанием о заграничных образцах («Ирочка»).
Также здесь стали выпускать куклу «Пограничник», что наряду с производством военной игрушки в других артелях второй половины 1930-х годов свидетельствовало о милитаризации советского игрушечного рынка накануне Второй мировой войны. Шарнирный, с трикотажной штампованной головой, он одет в полушубок и подпоясан ремнём с портупеей и кобурой. Во всём его облике явно чувствуются другие, уже напряжённые, нотки решительности и мужественности, предвосхищающие грядущие испытания.
Таким образом, этот предвоенный период в развитии авторской игрушки Советской России может быть охарактеризован как время продолжающихся поисков свежего образного решения, активного введения в оборот новых материалов, развития и расширения выпуска продукции. Образ советского человека, человека труда становится основополагающим. Художники и производители в эти годы работали в едином стремлении сформировать и предложить детям новую игрушку, отвечающую и политическим установкам государства и художественному запросу новой эстетики. К концу описываемого периода в игрушечной промышленности наметился явный уклон в сторону военной игрушки, тогда как в начале 1930-х годов она была заклеймена как милитаристская и буржуазная. Однако время неминуемо брало своё. Нужно было готовиться к тяжёлым испытаниям, и игрушка в этой подготовке сыграла свою немаловажную роль.
